Пишет Сутовский:
Сегодня - 100 лет со дня рождения Василия Васильевича Смыслова. Седьмого чемпиона мира, шахматиста тонкого и универсального. Благодаря сочетанию своего таланта, вневременного ощущения игры и мудрости, Смыслов полвека играл на очень высоком уровне. Именно играл. Он не был Мыслителем, но очень чувствовал игру. Ритм её. У Смыслова не случайно много важных побед черными. Он ощущал критические моменты, был очень гибким, умел перестроиться на ходу. Уже в 25 - один из сильнейших в мире, в середине пятидесятых - несомненно лучший, что и доказывает в противостоянии с Ботвинником.
Впрочем, удержать высший титул Смыслову не удалось - возможно потому, что как боец он не был ровней самым великим. А еще он не был харизматичным, не очень походил на пример для подражания - хотя было в нём нечто божественное, непередаваемое. Но оно было умиротворяющим и дарило свет мягкий, но не яркий. Поэтому кумиром для следующих поколений он не стал. Но не очень в этом и нуждался.
Смыслов верил в высшие силы - как небесные, так и на уровне ЦК, и ему помогали и там, и там. Впрочем, нельзя никак из Смыслова делать скучного советского святошу. Он и пошутить любил, и попеть - не только в камерной обстановке, и даже чуть не стал причиной дипломатического скандала по причине того, что нагрянуло, когда её совсем не ждешь...
Став экс-чемпионом мира, Смыслов слегка утратил остроту. Он продолжал немало играть - всегда прилично, но почти никогда не блестяще. А потом и личная трагедия - гибель любимого приемного сына (своих детей у В.В не было) повлияла на игру Смыслова - и долгое время он оставался в тени новых звёзд.
А в начале восьмидесятых вдруг прорвало - и он добрался аж до финального матча претендентов, где, увы, не имел никаких шансов против Каспарова. И всё же он оставался в шахматах до последних дней. Очень любил их. Уже в девяностые годы В.В почти ослеп, записывал ходы на бланке как придется, и помню, что мне даже довелось ему подсказать во время нашей партии, что контроль еще не пройден. Сыграли мы с ним вничью две партии, и осталось ощущение, что и в 1997 году он был очень силён. А этюды составлял до последних дней. И какие!
Последние годы его были совсем тяжелые. Они с Надеждой Андреевной не то что бедствовали, просто некому было им помочь. Никого рядом, а им обоим было уже за восемьдесят...
Я вспоминаю наши встречи с теплом, а подробней о нашем общении приглашаю прочесть в статье на Чесспро, ставшей первым моим опытом в этом жанре.
Василия Васильевича помним. Хороший был дядька. Со своими недостатками, как все мы, но какой-то особенный. И конечно, великий шахматист. Вечная память.
|