Российский шахматный портал

В. Высоцкий

БАЛЛАДА О БРОШЕННОМ КОРАБЛЕ

Капитана в тот день называли на "ты",
Шкипер с юнгой сравнялись в талантах;
Распрямляя хребты и срывая бинты,
Бесновались матросы на вантах.

Двери наших мозгов
Посрывало с петель
В миражи берегов,
В покрывала земель,
Этих обетованных, желанных -
И колумбовых, и магелланных.

Только мне берегов
Не видать и земель -
С хода в девять узлов
Сел по горло на мель!
А у всех молодцов -
Благородная цель...
И в конце-то концов -
Я ведь сам сел на мель.

И ушли корабли - мои братья, мой флот,-
Кто чувствительней - брызги сглотнули.
Без меня продолжался великий поход,
На меня ж парусами махнули.

И погоду и случай
Безбожно кляня,
Мои пасынки кучей
Бросали меня.
Вот со шлюпок два залпа - и ладно!-
От Колумба и от Магеллана.

Я пью пену - волна
Не доходит до рта,
И от палуб до дна
Обнажились борта,
А бока мои грязны -
Таи не таи,-
Так любуйтесь на язвы
И раны мои!

Вот дыра у ребра - это след от ядра,
Вот рубцы от тарана, и даже
Видны шрамы от крючьев - какой-то пират
Мне хребет перебил в абордаже.

Киль - как старый неровный
Гитаровый гриф:
Это брюхо вспорол мне
Коралловый риф.
Задыхаюсь, гнию - так бывает:
И просоленное загнивает.

Ветры кровь мою пьют
И сквозь щели снуют
Прямо с бака на ют,-
Меня ветры добьют:
Я под ними стою
От утра до утра,-
Гвозди в душу мою
Забивают ветра.

И гулякой шальным все швыряют вверх дном
Эти ветры - незваные гости,-
Захлебнуться бы им в моих трюмах вином
Или - с мели сорвать меня в злости!

Я уверовал в это,
Как загнанный зверь,
Но не злобные ветры
Нужны мне теперь.
Мои мачты - как дряблые руки,
Паруса - словно груди старухи.

Будет чудо восьмое -
И добрый прибой
Мое тело омоет
Живою водой,
Моря божья роса
С меня снимет табу -
Вздует мне паруса,
Словно жилы на лбу.

Догоню я своих, догоню и прощу
Позабывшую помнить армаду.
И команду свою я обратно пущу:
Я ведь зла не держу на команду.

Только, кажется, нет
Больше места в строю.
Плохо шутишь, корвет,
Потеснись - раскрою!

Как же так - я ваш брат,
Я ушел от беды...
Полевее, фрегат,-
Всем нам хватит воды!

До чего ж вы дошли:
Значит, что - мне уйти?!
Если был на мели -
Дальше нету пути?!
Разомкните ряды,
Все же мы - корабли,-
Всем нам хватит воды,
Всем нам хватит земли,
Этой обетованной, желанной -
И колумбовой, и магелланной!

Вы хотите жить без горя?
Ну, так слушайте меня:
Только океан и море
Вас, пиратов, опьянят
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!
Где кинжал и пистолеты?
Быть хорошему деньку!
Бей из пушек по бульварку
И дорогу тесаку!
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!
Ну и славная пожива,
Всем ветрам не раздарить!
Пусть они о жизни молят,
Капитана не щадить!
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!
Поделом тому, кто сдался!
Сильным побеждать дано!
Нам и груз, нам и красотки,
Что останется-на дно!
Ветра свист и глубь морская!
Жизнь недорога Эгей!
Там, спина к спине, у грота
Отражаем мы врага!..
Автора неизвестен

Роберт Браунинг:


Как привезли добрую весть из Гента в Ахен

Я - в стремя, а Йорис и Дирк уж в седле.
Хлестнули, взвились и помчались во мгле.
"Дай бог!" - крикнул страж у подъемных ворот.
Бог! - гулом ответили стены и свод,
Ворота упали, погасли огни,
И в ночь унеслись мы галопом, одни, -

Безмолвны, бок о бок, седло у седла,
Пригнувшись к луке, натянув удила.
К подпруге склонясь, я ослабил ее,
Уставил во тьму боевое копье,
Испытанный шлем свой надвинул на лоб.
Спокоен был Роланда мощный галоп.

Мы близились к Локерну. Месяц погас.
Петух возвестил нам предутренний час.
Вот Бóом - и большая звезда в вышине.
Как сладко покоится Дьюффильд во сне!
Вот Мехельн - три раза на ратуше бьет.
Тут Йорис дал шпоры и крикнул: "Вперед!"

Над Эрсхотом солнце взошло. У пруда
Толпятся в тумане и смотрят стада,
Как мы пролетаем сквозь тающий пар.
И, врезавшись в гущу смятенных отар,
Их Роланд рассек, разогнал, разметал.
Так делит скала расплеснувшийся вал.

Мой смелый! Ты скачешь в степной тишине.
Ты ухом прядешь, обращенным ко мне.
На зов мой скосил ты свой умный, живой,
Свой черный зрачок с голубою каймой.
Клокочет кипящею пеной твой рот,
И каплет с боков остывающий пот.

Мы в Хассельте. "Йорис!" - "Что, Дирк, отстаешь?
Не шпорь понапрасну, гнедой был хорош.
Ты вспомнишь не раз о лихом скакуне.
Но он изменил - по своей ли вине?
Измучен твой конь, он дрожит и храпит,
И мыло на брюхе и бедрах кипит".

Мы скачем вдвоем. О, как чист небосвод!
Мы в Лóозе - мимо! Мы в Тонгре - вперед!
Мы желтое жнивье копытами бьем,
А солнце смеется и жжет нас огнем.
Вон Далем в горячей полдневной пыли.
"Гони! - услыхал я. - То Ахен вдали!"

Так Йорис мне вслед прохрипел, и за мной
Пал камнем на землю его вороной.
Лишь Роланд мой скачет, он Ахен спасет,
Он гибнущим добрую весть принесет,
Хоть кровь выкипает из жарких ноздрей.
Хоть глаз ободки все мутней и красней.

Швырнул я доспехи в клубящийся прах,
Я скинул ботфорты, привстал в стременах,
Трепал его гриву и с ним говорил,
Молил, заклинал, и ласкал, и корил,
Я пел, я смеялся, кричал и свистел,
И весело в Ахен мой Роланд влетел.

Что было потом - вспоминаю с трудом.
Сидел меж друзей я на пире хмельном.
Мой Роланд прижался ко мне головой, -
Вином я поил тебя, конь боевой!
И каждый воздал победителю честь,
Из Гента примчавшему добрую весть.

ФАТА МОРГАНА

Фата Моргана,
Замки, узоры, цветы и цвета,
Сказка, где каждая краска, черта
С каждой секундой — не та,
Фата Моргана
Явственно светит лишь тем, кто, внимательный, рано,
Утром, едва только солнце взойдет,
Глянет с высокого камня, на море,
К солнцу спиной над безгранностью вод,
С блеском во взоре,
К солнцу спиной,
Правда ль тут будет, неправда ль обмана,
Только роскошной цветной пеленой
Быстро возникнет пред ним над волной
Фата Моргана.

Константин БАЛЬМОНТ

Над головою подымая
Снопы цветов, с горы идет...
Кто ты?
-Майя.-
Благословляю твой приход.
В твоих глазах безумство. Имя
Звучит, как мира вечный сон...
Я наважденьями твоими
И зноем солнца ослеплен.
Войди и будь.
Я ждал от рока
Вестей. И вот приносишь ты
Подсолнечник и ветви дрока-
Полудня жаркие цветы.

Дай разглядеть тебя... Волною
Прямых, лоснящихся волос
Прикрыт твой лоб, над головою
Сиянье вихрем завилось.
Твой детский взгляд улыбкой сужен,
Недетской грустью тронут рот,
И цепью маленьких жемчужин
Над бровью выступает пот.
Тень золотистого загара
На разгоревшихся щеках...

Так ты бежала...вся в цветах...
Вся в нимбах белого пожара...
Кто ты? дитя? царевна? паж?
Тебя такой я принимаю:
Земли полуденный мираж,
Иллюзию, обманность...-майю.

М. Волошин

И. Северянин

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла - в башне замка - Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.

Тому, кто зряч, но светом дня ослеп,
Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
Кому земля-священный край изгнанья,
Кто видит сны и помнит имена,-
Тому в любви не радость встреч дана,
А темные восторги расставанья!

1909г. Коктебель

М. Цветаева

Рас-стояние: версты, мили...
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.

Рас-стояние: версты, дали...
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это - сплав

Вдохновений и сухожилий...
Не рассорили - рассорили,
Расслоили...
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов-
заговорщиков: версты, дали...
Не расстроили - растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.

Который уж, ну который - март ?!
Разбили нас - как колоду карт !

РОССИИ

Враждующих скорбный гений
Братским вяжет узлом,
И зло в тесноте сражений
Побеждается горшим злом.

Взвивается стяг победный...
Что в том, Россия, тебе?
Пребудь смиренной и бедной-
Верной своей судьбе.

Люблю тебя побежденной,
Поруганной и в пыли,
Таинственно осветленной
Всей красотой земли.

Люблю тебя в лике рабьем,
Когда в тишине полей
Причитаешь голосом бабьим
Над трупами сыновей.

Как сердце никнет и блещет,
Когда, связав по ногам,
Наотмашь хозяин хлещет
Тебя по кротким глазам.

Сильна ты нездешней мерой,
Нездешней страстью чиста,
Неутоленною верой
Твои запеклись уста.

Дай слов за тебя молиться,
Понять твое бытие,
Твоей тоске причаститься,
Сгореть во имя твое.

М. Волошин 1915г.

А. Ахматова

Буду тихо на погосте
Под доской дубовой спать,
Будешь, милый, к маме в гости
В воскресенье прибегать -
Через речку и по горке,
Так что взрослым не догнать,
Издалека, мальчик зоркий,
Будешь крест мой узнавать.
Знаю, милый, можешь мало
Обо мне припоминать:
Не бранила, не ласкала,
Не водила причащать.

Два дерева. Напротив дом мой,
Деревья старые. Дом старый.
Я молода, а то б, пожалуй,
Чужих деревьев не жалела.

То, что поменьше, тянет руки,
Как женщина, из сил последних
Вытянулось,-смотреть жестоко,
Как тянется-к тому, другому,
Что старше, стойче и- кто знает?-
Еще несчастнее, быть может.

Два дерева: в пылу заката
И под дождем-еще под снегом-
Всегда, всегда: одно к другому,
Таков закон: одно к другому,
Закон один: одно к другому.

М. Ц. 1919г.

Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.

Умрешь - начнешь опять сначала,
И повторится все, как встарь,
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

А. Блок.



Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты - в ризах образа...
Не видать конца и края -
Только синь сосет глаза.

Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.

Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.

Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!"
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".

С. Есенин.

А. Блок

Есть игра: осторожно войти,
Чтоб вниманье людей усыпить;
И глазами добычу найти;
И за ней незаметно следить.

Как бы ни был нечуток и груб
Человек, за которым следят, —
Он почувствует пристальный взгляд
Хоть в углах еле дрогнувших губ.

А другой — точно сразу поймет:
Вздрогнут плечи, рука у него;
Обернется — и нет ничего;
Между тем — беспокойство растет.

Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять,
Чьи глаза за тобою следят.

Не корысть, не влюбленность, не месть;
Так — игра, как игра у детей:
И в собрании каждом людей
Эти тайные сыщики есть.

Ты и сам иногда не поймешь,
Отчего так бывает порой,
Что собою ты к людям придешь,
А уйдешь от людей — не собой.

Есть дурной и хороший есть глаз,
Только лучше б ничей не следил:
Слишком много есть в каждом из нас
Неизвестных, играющих сил...

О, тоска! Через тысячу лет
Мы не сможем измерить души:
Мы услышим полет всех планет,
Громовые раскаты в тиши...

А пока — в неизвестном живем
И не ведаем сил мы своих,
И, как дети, играя с огнем,
Обжигаем себя и других...

Кто угадает поэта?
* * *



Вскрыла жилы: неостановимо,

Невосстановимо хлещет жизнь.

Подставляйте миски и тарелки!

Всякая тарелка будет - мелкой,

Миска - плоской,



Через край - и мимо

В землю черную, питать тростник.

Невозвратно, неостановимо,

Невосстановимо хлещет стих.